Я хочу Вас в свой гарем!
Мну щасливо и бегает по потолку!! Мне подарили фик, ура!!! Щастье есть!!
20.12.2008 в 02:56
Пишет shadow*:20.12.2008 в 02:56
Эх...
Очень-очень запоздавший подарок на ДР. dance_on, солнц, прости, что так долго он до тебя добирался.
Подарок для dance_on
Название: Просто я всегда говорю правду.
Автор: Enchantress (shadow*)
Редактура: нет
Герои: оригинальные
Рейтинг: ^___^
Жанр: Слеш, повседневность, романтика
Отказ от прав и их заявление: моя трава и все последствия ее курения.
От автора: Как и обычно, бред, и не говорите, что не предупреждали.
Музыкальная композиция: Rain “Rainism”
Краткое описание: За что меня в ад? Я просто всегда говорю правду. Разве это грех?
...Шум прибрежных волн и шуршание песка под ногами. Практически безлюдный пляж – в такой дождь сюда забредают только психи и романтики. Я уже не знаю, к кому отнести меня. У нее волосы налипли на лицо, и она миленькая. Кажется, она уже тринадцатая за этот год, и вторая, чьё имя я запомнил. Ее зовут… Какая разница, как ее зовут, если завтра, или послезавтра, может, через неделю ей тоже захочется задать один и тот же вопрос, который они все задают.
- Ты меня любишь?
Сегодня.
Не будет больше смеха и ежедневных встреч. И прогулок под дождем и луной по набережной.
И не будет простуды.
- Нет.
Почему прямолинейность и честность всегда так раздражает людей?
У нее темные глаза, пожалуй, почти черные. И когда она злится, то становится похожа на героиню мелодрамы. Или ведьму. Я еще не решил, и уже не решу.
Потому что не прощаю пощечин и слёз.
- Ты просто хам! Так я и знала!
Пожав плечами, я спокойно потираю щеку, которая все еще горит от удара. Ну вот, снова придется гримировать - проклятая светлая кожа, на которой остаются следы даже от такого. Даже под загаром.
- Если знала, тогда в чем моя вина?
Почему они всегда злятся на этот вопрос, если он – логичный. И напрашивается сам собой. Проводив ее взглядом, я в очередной раз пожалел, что не послушался голоса разума и менеджера, и поперся на этот чертов пляж. Покосившись на возникшую из воздуха бутылку с чем-то явно спиртным, я перевел взгляд на парня, до этого спокойно надирашегося неподалеку на ступеньках.
- В том, что слишком популярен. Все-таки, можно автограф?
Иногда я задумываюсь, что мне пора обратиться в полицию. Он становится слишком навязчивым. Брезгливо отодвинув двумя пальцами протянутое пойло, я привычно проигнорировал и его, и его слова. Таких – словно земли под ногами. Мне плевать на них.
- Свали.
Пора отвыкать ходить поздно ночью куда бы то ни было без охраны.
Особенно, по незнакомым районам. Но в условиях жесткого графика от этого почти невозможно отвыкнуть. Потому что без вылазок в реальную жизнь кажется, что уже давно не дышишь.
Теперь лучше?
Первый удар я заблокировал руками почти рефлекторно – не по лицу. Завтра – съемки. Нельзя. Второй пришелся по корпусу и от него, кажется, внутри все свело огненной болью.
- Это тебе за мою сестру, сволочь.
А ведь предупреждали к ней не лезть. Надо же, я уже и не помню, как ее звали.
Третий удар пришелся уже не по мне.
- Я тебя не просил, - выглядел мальчишка до крайности неприглядно с синяками и кровоподтеками.
Красивая поза? Пфе. Будто я на мгновение поверил, что это было порывом души из любви. Не удивлюсь, если он сам нанял этих парней. Меня держат за идиота? Как будто он один такой умный.
- Не за что. Спасибо лишнее, - усмехнувшись, мальчишка отер рукавом кровь у губы, впервые посмотрев практически брезгливо. – И это человек, на которого я хотел быть похожим.
- Тебя не просили. Надеюсь, не разорился, пока их нанимал?
Покачав головой, парень поднялся на ноги, молча растворяясь в свете фонарей.
Ненавижу вечеринки. Ненавижу окружающих людей и себя. И график, который вынуждает быть тут.
- Надеюсь, тебе понравился мой подарок.
Ли Хьён. Точно, ее звали Ли Хьён. Или Ма Ри? Какая, к черту, разница?
Подарок?
- Надеюсь, мой брат помог тебе сбить спесь, сокол. Приятных полетов.
Мне никогда не понять женщин. Ей стало легче? Сомневаюсь. Откуда столько жестокости – я ведь даже не обманывал. Она действительно красива. Я же не клялся ее любить. Это слово не из моего лексикона.
- Кто это, милый? – а как зовут эту?
Кажется, она – пятнадцатая за этот год. Или шестнадцатая?
- А тебе есть разница? Ты, кажется, хотела попасть в высший свет? Наслаждайся.
И почему они каждый раз обижаются? Ну, хоть без пощечин. Ладно, будет семнадцатая. Может, вон та. Или эта. Противно. Почему-то не хочется уже даже этого.
Я редко извиняюсь. И перед фанатами – никогда… Интересно, что за закон жизни, когда первый и единственный достойный порыв исполнить не дают обстоятельства?
Наверное, мальчишка был бы в восторге. Это первый раз, когда я высматриваю в толпе фанатов кого-то конкретного, и никогда не нахожу. Его нет ни на обычных порожках на пляже, где я выгуливаю очередную номерную. Ни у порога дома. И больше нет привычных для выходных конвертов с открытками в почтовом ящике. Чужие – есть, а его – нет.
И от этого противно. И неприятно. Я настолько свыкся, что безобидный идиот постоянно рядом? Или во мне впервые проснулась совесть? В избалованном потомственном актере?
Бред.
Или все-таки не бред?
- О чем ты думаешь?
Брезгливо откинув руку восемнадцатой с груди, я медленно поднимаюсь. Интересно, она точно хочет знать, о чем я сейчас думаю?
- Не волнуйся, не о тебе.
Все-таки, почему они всегда, всегда, всегда обижаются на правду? И почему обзывают меня хамом? Я же просто говорю правду. Всегда.
На улице прохладно и сыро. Осень всегда такая – противная, промозглая. Вестница смерти.
- Это так и задумано, или нашлась та, которая вовремя определилась, что ты – не из ее грёз, в отличии от прочих идиотов? – надо же.
У судьбы странное чувство юмора – ему надо было попасться на моем пути ровно тогда, когда зуб на зуб не попадает от холода, а до приезда менеджера с комплектом одежды остаются считанные минуты, или я плохо знаю своего начальника.
- Если я скажу, что это – парижская мода, ты же не поверишь?
Равнодушно пожав плечами, подросток скинул длинный плащ, бережно придерживая пакеты с продуктами, спокойно сообщив:
- Тебя когда-то интересовало, что я или другие меркантильные личности думают? Знаешь, я не привык кидать слова на ветер.
Вообще-то, мне это все равно. Просто я не привык, когда меня игнорируют и смотрят на меня с таким пренебрежением. Я – это Я!
Впрочем, цель остается целью.
- Я хотел извиниться. За тогда. Спасибо.
Пожав плечами, парень кивнул на протянутый плащ:
- Словами можно исправить только малое. Когда-нибудь у тебя не останется никого, кто был бы рядом, даже зная тебя. Впрочем, мне все равно.
Он будет читать лекции мне? Бред.
Отрицательно мотнув головой, я направился к алому седану менеджера, резко затормозившему у обочины, плевав на удивленные взгляды редких прохожих. Они что, мужиков в одних трусах не видели? Пусть еще скажут спасибо, что выставили после того, как я их успел надеть.
- Не твоё дело, как ты правильно заметил.
Я ненавижу дни, когда мой менеджер начинает читать нотации. Не ему говорить о прессе, не ему учить меня жить. И не ему отправлять меня к психологам. Он меня бесит. Почти всегда. Но в такие минуты – особенно.
- А если снимки попадут в газету?
Вторая стадия ярости. Вот и слюна брызжет, и он привычно вытирает ее платком. Противно.
- И? Тебе напомнить, что не далее, как несколько месяцев назад я снимался практически в порно? Думаешь, одно фото в трусах после этого что-то изменит?
Заткнулся, хотя по глазам видно, что он все еще в ярости. Если бы на мне не зарабатывались такие деньги, ты ведь уже давно выгнал бы меня? Или от меня отказался. Но продюсер сожрет тебя с кишками и не подавится, если я уйду. Наверное, это противно – ощущать свою зависимость от двадцатисемилетнего парня с дерьмовым характером. В твои-то годы.
- Не смей пить, у тебя завтра съёмки и пресс-конференция!
Пить? Это ты один стакан виски называешь пить? Это ты зря. Я не собирался сегодня напиваться. Но если настаиваешь.
Забрав со спинки кресла кожаный пиджак и накинув на плечи, я поставил стакан на журнальный столик, пожав плечами:
- Уже сегодня, и это – мои проблемы. Не лезь не в свое дело. Тебя приставили искать мне роли? Вот и ищи лучше!
- Немедленно вернись!
Мне плевать на твои крики. Сейчас будет грозное «иначе» и заминка. Нет никакого иначе. Я тебе не двадцатилетние восторженные подростки, которые пришли с улицы. Я знаю эту систему лучше вас всех, взятых вместе. Меня учили те, кого вы даже не видели. Меня баловали те руки, которые вам нет надежды даже пожать. Главное в жизни талант? Это бред для рожденных ползать. Рожденные летать знают свое место на Парнасе.
Рожденным ползать вы позволяете получать деньги, славу и положение. Я позволяю вам пользоваться заработанными мной деньгами, славой и положением.
Так было всегда. Так будет теперь. Так останется.
Так думал я до последнего. Не было причин сомневаться.
В эту ночь в MASS было особенно многолюдно. Пройти в любой из этих клубов мне не составляло труда никогда. За вход платили смертные, для персон, вроде меня, свои законы. ВИП ложе, охрана, почти бесплатный бар – главное, посветить перед публикой и пару раз быть «застуканным» прессой и признать, что эта сеть клубов – лучшее, что видел. И плевать, что от вида шелков и мехов тянет в сон. Как смешно выглядят все эти рвущиеся в звезды личности. Они действительно верят, что вон тот лысый толстяк продвинет их в большой кинематограф? Да сейчас. Известный в своих кругах тип. Завсегдатай мотелей с наивными дурами, поговаривают, иногда и с дураками. Но мне плевать. Сейчас хочется только одного – напиться. Мне никогда еще не было так противно и гадко. Надо просто кого-то снять. Плевать кого.
Я умею все, мне подвластно все. Кроме одного – я не могу справиться с боязнью одиночества. Поданное под вкусной приправой сумасшествие. Сколько было версий о моей ранимости – они так смешны. В моей жизни не было нападений фанатов матери, о которых раструбил случайной утечкой информации менеджер. И не было тяжелых суровых будней детей звезд.
Просто нельзя быть идеальным во всем. Я боюсь темноты. Пока трезв. Нелогично, безосновательно. Она страшна так же, как слепота. Все, что осталось в моей идеальной жизни – это прекрасное. Картины, природа и коллекционные куклы-модели на пару раз в постель. Если я перестану все это видеть – мой последний смысл жизни уйдет… Просто растворится вместе с необходимостью существовать.
- Твой взнос в фонд детей-сирот… Это такой жест. Ты ведь и правда очень сопереживающая личность.
Она меня раздражает. Еще больше, чем сегодняшняя… Семнадцатая? Восемнадцатая? Их пора вносить в список. Мой взнос? Что для меня эти деньги? Взамен их я получу большее – новую роль. Это бизнес, детка. Но ты же для себя сама все решила? Значит, тебе нужен сопереживающий? Это не ко мне.
Допив одним глотком коктейль, я медленно поднялся. Земля уже уплывала из-под ног, словно палуба дрейфующего в штормовом море корабля. Хорошо – еще одна рюмка дома, и будет плевать, что засыпаю один. Так как связываться с этой дурой… Увольте.
- Не интересует. Найди себе другого принца, красавица.
На непонимающий взгляд девицы я только усмехнулся. Ну да, не она сейчас из кожи вон лезла, чтобы сегодня ночью выпрыгнуть из периода цветов в эру поцелуев.
На удивление моего менеджера, сколько бы я не выпил, я еще ни разу не попадал в аварию. Сегодня – не исключение. Как говорил отец, я родился водителем. И если бы не выбрал путь всей родни – кинематограф, вполне мог бы стать гонщиком «Формулы-1». Дорожники со мной не соглашались. И даже пытались отобрать права. Но успокаивались диалогом с продюсером. Кошки сыты, зайцы целы. Или как-то так.
- Чве Хан-оппа?
На издевательский голосок я среагировал не сразу. Мало ли соседок шляется под утро по улице. Важнее было попасть тремя ключами в три замочных скважины ровно:
- Что тебе?
- Вы не могли бы мне помочь?
Сколько раз говорили мне родители, что любопытство до добра не доводит? Если бы не оно, я бы не обернулся к девчонке. Заметив, что она замахнулась каким-то пузырьком, я почти рефлекторно закрыл лицо руками. Главное – глаза и лицо. Что бы это ни было. Щеку обожгло почти моментально, руки загорались болью следом за стекающими по ним каплями:
- Сдохни, ублюдок.
Наверное, этот вопль и разбудил менеджера, с недавних пор буквально переселившегося ко мне с моего же пофигизма. Дверь распахнулась, больно ударив меня по плечу и откинув к перилам собственного дома.
- Какого…
Визг на ультразвуке оборвался почти мгновенно, стоило свету из прихожей упасть на меня.
А дальше что-то невообразимое. Интересно, боль притупляется спиртным и потом придет с лихвой, или?.. Не хочется или. Сколько я провел под проточной водой? Кажется, не больше получаса – прикрыв глаза и опасаясь смотреть на руки… и на лицо, отражающееся в зеркальной стене ванной. Не страшно. Словно не с тобой. Затуманенный алкогольными спиртами разум отказывается воспринимать происшедшее.
Медики, вой сирены скорой… Пропахшая стерильностью палата. Откуда в моей размеренной жизни все это?
Увязанный повязками по самые локти, с перемотанными бинтами лицом и шеей, я молча рассматривал трясущегося менеджера и равнодушного врача. Последний мне нравился куда больше – ему было на меня плевать – искалеченный кусок мяса, который надо восстановить.
- Повреждения лица минимальны. После заживления шрам можно устранить несложной пластической операцией, как и на шее. Останется небольшой рубец. С руками сложнее. В лучшем случае, через четыре месяца он сможет вернуться в свою былую форму. Возможно.
- Четыре месяца? – сейчас смешно.
Представляешь, какой облом? Это крах. Можно ставить крест на контракт с Голливудом и их эпизодическую роль. Пффф… Была звезда. И нет звезды. Плакали ваши деньги. И с этим инвалидом вы повязаны контрактом еще на пять лет.
- Сложнее с другим. Мы еще не определились, насколько сильно повреждены связки от вдыхания паров азота. Судя по анализу вещества с одежды, это была «царская водка». Кому бы ни перешел дорогу ваш подопечный, сделал он это зря.
Следователь был таким же, как доктор. Он внушал доверие. Ему было плевать, кто перед ним. Скорее, только раздражали оклики менеджера и попытки приструнить язвительность сообщением, какой я важный. Если бы не боль, эти дни запомнились бы мне надолго. Впервые в серых буднях у меня появилось разнообразие. У меня остались мои деньги. Но на мне поставили крест. На мне! Они это сделали зря, эти репортеришки из желтой прессы. Я вернусь назло им. Обязательно, чтобы воткнуть в их вонючую пасть все некрологи моей карьере.
- У вас есть враги?
Враги? А у кого и нет?
- Есть кто-то, кто хотел бы вам навредить?
Равнодушный тон и явно заученная роль. Интересно, о чем он сейчас думает? Может, мысленно проклинает меня и мне подобных? За то, что он вынужден копаться в грязи, а живет в малюсенькой квартирке где-то на отшибе и ездит на стареньком автомобиле, а то и на велосипеде?
- Вот список тех, кто может иметь причины ему мстить, - снова вклинился менеджер, протягивая распечатки с фамилиями.
Кажется, впервые на лице инспектора появилось удивление, искреннее.
- Вы уверены?
- У него… Тяжелый характер, - словно извиняясь, менеджер замялся и опустил взгляд в пол.
На какое-то мгновение мне даже стало его жаль. В конце-концов, неплохой мужик. И попадись ему какой-то из рожденных ползать...
- Тяжелый? А у кого в наше время он легкий? Я позвоню, если что-то найду. Когда сможете говорить – свяжитесь со мной, хорошо? А пока, если не трудно, запишите на досуге ответы на эти вопросы.
Молча кивнув, я взял список вопросов в такой же распечатке и попытался улыбнуться. Вышло нелепо – за всеми этими бинтами гримасу все равно было не разглядеть.
Он появился не сразу. Расследование долго не давало плодов, количество букетов росло, охрана на входе менялась с завидной регулярностью. Прессу все так же гнали взашей. Голос упорно не желал возвращаться от хриплого и прокуренного состояния к моему обычному. Время словно попало в петлю и двигалось по спирали, запаянной своими концами. С каждым днем все меньше боли и больше надежд, но каждое утро приносит только ленивый отдых. Я не спал столько с самого рождения. Меня уже тошнило от этих стен и этих лиц. Я научился у доктора играть в Го, и мы даже подружились. Нас свел общий цинизм и отсутствие иллюзий по поводу ценности человеческой жизни. Пожалуй, это был первый случай, когда у меня появился кто-то, кого можно было назвать другом.
Он появился следом за хорошей новостью. Девчонку нашли и схватили. Оставалось подписать заявление, и дело должно было уйти в суд.
Солнце лениво грело весеннюю травку, только выбравшуюся из земли. Тхе Ван отобрал сигареты, поэтому мне оставалось только просиживать модельные штаны на скамеечке в прогулку. Благо, уж на крышу журналистов никто не допускал, и хоть тут я мог подышать свежим воздухом.
- Забери заявление?
Лениво приоткрыв глаза, я посмотрел на уборщика. Новенький. Пожалуй, я бы его и не узнал уже, если бы не напряг память.
- Ты? Не понимаю, о чем ты.
- Я понимаю, что она испортила тебе жизнь. Но она была влюблена в тебя с детства, еще когда мы жили по-соседству. Забери заявление из полиции.
Лениво пожав плечами, я только усмехнулся. По прошествии нескольких месяцев я уже и не считал, что мне испортили жизнь. Пластическая операция на лице не оставила и следа от этого происшествия. Все эти месяцы пресса трещала обо мне без умолку. Еще через месяц или два они восстановят мои руки. Да, на фортепиано мне не играть, ну да я и раньше на нем не играл. А уж отпуск длиной в столько времени. Пожалуй, это было лучшее время моей жизни. Но это не значит, что я собираюсь заниматься благотворительностью.
- Она ненормальная, и ей место в психиатрической лечебнице. Где гарантии, что завтра она не придет ко мне с ножом?
Отставив швабру, мальчишка уселся на крыше напротив, рассматривая меня так, словно собирался прямо сейчас разобрать на части и выкинуть.
- Что ты хочешь за то, чтобы не возбуждать против нее уголовное дело? Ей всего шестнадцать, и она только в этом году поступила в Университет по классу скрипки.
- И? – это становилось даже любопытным.
В конце-концов, он что, серьезно рассчитывает, что меня это волнует?
- И она моя младшая сестра. Я видел, как она сходит по тебе с ума. И старался стать таким же, как ты. Для нее. Или открыть на тебя глаза. Это моя вина. Это я показал ей все твои фото с теми девицами. Я просто хотел, чтобы она забыла о тебе и твоем чертовом обещании.
- Обещании? – сколько я себя помнил, последний раз я обещал что-то в старшей школе. И то по-пьяни.
- Твоё посещение больницы. Тогда ты обещал маленькой девочке, что обязательно дождешься, пока она вырастет, и женишься на ней.
Чертова гуманитарная миссия начинающих звезд. И почему в этой стране ты будешь популярен только при условии, что занимаешься таким бредом, как посещение больных и убогих? Но то обещание я помню. Маленькая скрипачка, которой требовалась пересадка сердца. Ее игра тогда тронула даже меня. Я и не вспоминал о ней. Потом, после того, как финансовая помощь больше не требовалась.
Сердце нехорошо подвело. Тревожный признак – какое мне дело даже до той девчонки? Но мои принципы стоят всего в этом мире. Есть единственный способ быть самим собой – всегда говорить правду. И держать слово. Жениться? По сути, почему и нет – все бабы абсолютно одинаковы.
Поднявшись и направляясь внутрь, я так же равнодушно обронил:
- Мы поженимся. Когда ей исполнится двадцать. Я не бросаю обещаний на ветер. Если она этого еще хочет.
- То есть…
Мальчишка догнал меня уже в коридоре и выглядел ошарашенно.
- Да кто тебя просит? Она большего достойна!
Устало прислонившись к стене, я скрестил руки на груди, ухмыльнувшись:
- Сигареты есть?
Мальчишка почти автоматически вытащил пачку, которую я тут же забрал с той же усмешкой:
- Курить вредно, братик. А что до того, кто и кого достоин. Как думаешь, если поднимется шумиха… Ей будет из кого выбирать?
Мальчишка заметно сник, а я направился обратно. И почему я раньше не догадался стрелять сигареты у персонала? Счастье есть.
- Зачем тебе это?
Выбравшись следом за мной на крышу, парень не торопился садиться – видимо, чтобы не упустить меня и не дать сбежать. Было бы куда и кому. При желании, я вполне могу его попросту вышвырнуть отсюда силами охраны.
- Потому что в нашем обществе человек обязан создать семью. И мне все равно, с кем. И я никогда не вру.
- А если она не захочет? – вопрос был смешным, как и этот парень.
- Ее проблемы. Найду любую другую.
- Значит, ты заберешь заявление?
Наслаждаясь курением, я позволил себе даже улыбнуться.
- А есть сомнения, что я не буду портить карьеру свадьбой с судимой?
- Не надейся сильно, что будет свадьба.
Похоже, мальчишке я нравился все меньше и меньше. Мое какое дело? Проблемы негра шерифа не интересуют.
- Не расстроюсь.
Похоже, таких сумасшедших коп еще не встречал. Зато мне удалось удивить его по крайней мере два раза.
- Если вы уверены…
- Я уверен.
Судя по всему, менеджер был готов растерзать меня собственными руками, а следователь – его прикрыть. А что, это даже смешно.
- Тогда мы закроем дело и постараемся избежать огласки. Всего доброго.
- Ты в своем уме? – проводив взглядом копа, выдал на ультразвуке менеджер.
- Да, я на ней женюсь, когда ей исполнится 20. Она моя невеста, старая история.
Похоже, менеджеру сейчас не хватало спиртного. Наверное, если бы я не был пофигистом, мне оно тоже не помешало бы.
График моей жизни изменился как-то сам и совсем незаметно. Ночные попойки вытеснили редкие встречи с Тхе Ваном за гобаном и чашкой зеленого чая. Важные и не очень деловые переговоры протекали скучно и без эксцессов. Желтая пресса перестала трепать мои похождения по бабам, хотя бы потому, что мне попросту не хватало на них времени. Тхе Ван предупреждал, что реабилитация займет много месяцев, если я хочу полностью вернуть себе послушность кистей рук. Но по итогу, она отбирала все свободные часы. Мне это было необходимо. Заменить съемки в исторических драмах и кассовых фильмах на сериалы – мелодрамы из-за того, что не в состоянии иногда даже удержать палочки в пальцах? Это был бы не я. Я рожден летать, и никому этого не изменить. Постепенно Тхе Ван перешел с практики на шаманство, и в моем доме все чаще появлялись хироманты и прочая нечисть с их иглами, травами. Но ощутимых плодов пока не давало даже это. Поврежденные сухожилия не восстанавливались.
А вскоре в моем доме поселился и сам доктор, которого в очередной раз выставил за цинизм домовладелец. Тхе Ван практически вытеснил из обители менеджера. Впрочем, тот все так же проводил у меня почти все свободное время, так что и тишины я не видел уже давно, но сейчас это не напрягало – у меня была цель, за которую впервые в жизни приходилось бороться.
Жизнь никогда не меняется сразу. Только через ломку и боль. Я не с первого дня привык к снисходительным и соболезнующим лицам, к пренебрежению от тех, кто раньше готов был лизать пятки. И если бы не здоровый цинизм нового соседа по дому, наверное, не научился бы с этим жить.
- Конечно, и эта роль – не Ромео великого Шекспира. Но все 16-летние девушки Кореи не смогут остаться равнодушными, глядя на бесконечные трезания очередного клонированного героя Ким Чве Хана.
Брезгливо откинув газету, я неуверенно взял чашку кофе, и та выскользнула из рук, оставляя на белоснежной скатерти кофейни бурое пятно.
- С каких пор ты снимаешься в порнофильмах? – равнодушно промокнув салфеткой скатерть, Тхе Ван кинул купюру, на которую можно было купить десяток скатертей, девице-официантке, ухмыльнувшись в ответ на моё раздражение.
- С тех самых, как мы встретились. Похоже, ты и есть мой черный кот.
- С утра был человеком, правда, к концу смены не уверен, что им останусь.
- Сутки? – у меня сегодня очередное прослушивание, так что трудно определиться, кто вернется меньше человеком.
- Ночная.
Последнее время мы не покупали ужин в ресторане. Рациональный и брезгливый Тхе Ван приучил всех, что есть надо то, в чем уверен. Так что готовил тот, кто возвращался с работы раньше. За исключением менеджера. У того на доступ к кухне был белый билет. Пару раз попробовав стряпню энтузиаста, мы предпочли есть мои блюда без изысков или кухни народов мира от доктора. Изредка нам готовила Та Ми, все еще нервно дергающаяся при каждом упоминании о моем здоровье. Еще неизвестно, кто воспринял известие о предстоящей свадьбе хуже – она сама, или ее брат. Несмотря на болезненное чувство ко мне, которое явно не было любовью, скорее, собственничеством и поиском опоры, при прямом разговоре о матримониальных планах девчонка уходила от ответа и попросту сбегала, что не мешало ей постепенно вживаться в роль жены. В какой-то мере, это было почти удобно. Но не в те дни, когда самому до себя... Она раздражала, как и все женщины с их сожалеющими взглядами. Иногда от их поведения у меня создавалось ощущение, что на моем лбу висит огромный транспарант: «Инвалид». А с учетом, что таковым я себя не считал...
- Я пойду, - кивнув девчонке и вызвав ей такси, я остался один на один с закупленным заранее виски и очередным отказом.
Пожалуй, самым позорным из всех. Эта роль когда-то писалась под меня. И пусть чертов меч улетел в другой конец зала из-за того, что ослабшая рука не удержала. Их лица…
Судя по тому, что ввалившийся в комнату Тхе Ван был мрачнее тучи, у того день тоже не задался.
Молча достав еще один стакан и плеснув в него щедрую порцию виски, я подвинулся, освобождая место. Обычно, чтобы довести до такого состояния циника-врача, мелочей было мало.
- Ей было восемнадцать… - обычно, о таких вещах он мог говорить только после пятой рюмки, но сегодня пробрало с восьмой.
- Никто не застрахован.
Тишина сравнялась еще двум рюмкам, прежде чем он разорвал ее спокойным и каким-то обреченным:
- Это. Была. Моя. Ошибка. Она должна была выжить.
В таком состоянии я не видел его никогда. И понятия не имел, как успокаивают и утешают. И нужно ли. Все произошло само… После еще одной бутылки.
Трудно сказать, что именно нашло на обоих. Наверное, это было просто необходимо, чтобы скинуть эмоции и стресс. Или скрепить что-то, что не было озвучено.
Поцелуи вкуса виски с привкусом табака, жалящие ласки и оставляющие отметины укусы. Всегда бывает впервые, когда ты не думаешь. В этом сексе было мало удовольствия – больше боли. И он даже не понравился физически. Неправильный, нелогичный. И в то же время вызывающий почти зависимость. Словно завершивший путь, длиной в год борьбы. Поставивший последнюю печать доверия.
Утро началось в обед, после двух таблеток алказельцера, с быстрорастворимого кофе без сахара для обоих. Тхе Ван молча курил, а я, как обычно, изучал очередной ширпотребный сценарий мыла для домохозяек.
- Зачем тебе это? Твоего состояния хватит, чтобы жить как-то иначе.
На вошедшую бесшумно Та Ми мы уставились одинаково непонимающе-презрительно. А ведь она на самом деле задавалась этим вопросом. Она сдалась бы. Рядом с ней я все больше начинал ценить встречу с Тхе Ваном. И даже происшедшее ночью уже не казалось диким и случайным.
- Мужская гордость, хоть тебе это вряд ли о чем-то говорит.
Сегодня она была какой-то слишком суетливой и неповоротливой одновременно. Поймав на подлете к полу очередной стакан, Тхе Ван не выдержал первым, поднявшись и развернувшись на каблуках, выходя из кухни. Он никогда не скрывал, что недолюбливает девчонку. А она не стремилась это изменить, выбрав позу великомученицы, которая расплачивается за свой грех. И если какое-то время назад мне было плевать, то теперь каждый ее тяжелый вздох давил к земле:
- Я заходила… Утром…
Оставив, наконец, в покое полотенце, которым вытирала посуду перед тем, как уронить на пол, девчонка всхлипнула:
- Почему ты мне не сказал раньше?
Задумчиво покосившись на будущую жену под вопросом, я протянул руку, возблагодарив богов за то, что Тхе Ван забыл свои сигареты. Я не курил уже давно. И изменял этой привычке только изредка.
- О чем именно?
- О том… - Девчонка запнулась и покраснела, явно подбирая слова.
- Что я гей? А это имеет значение? Я никогда не говорил, что женюсь на тебе по любви.
Давно меня не били бабы. Как я раньше терпел все эти истерики?
- Лучше бы ты сдох тогда! Ненавижу тебя, понял, ненавижу!
Ключи, от которых я не успел увернуться, скользнули по щеке, оставляя неглубокую царапину. Не удивлюсь, если мне придется менять дверь. Судя по грохоту, она вряд ли осталась цела.
- Интересно, почему я последним узнаю, что ты гей? – вернувшись на кухню, Тхе Ван отобрал сигарету, выкинув в приоткрытое окно, и профессиональным взглядом осмотрел царапину. – В этот раз легко отделался.
Пожав плечами, я поднялся, направляясь в душ:
- Потому что я не гей. Но ей же лучше, что она все видела. Может, наконец, вспомнит, чем мечтала заниматься всю жизнь.
- Обливать людей самопальной кислотой? – донеслось вслед с циничной усмешкой.
Врубив на полную мощность душ, я принялся с утроенной энергией смывать с тела следы его рук. Мне было противно. От того, что мне не было противно происшедшее этим утром. Хоть это и был самый дерьмовый секс в моей жизни.
- О том, что было.
Устроившийся в кресле с медицинским справочником в руках Тхе Ван усмехнулся, отмахнувшись от меня рукой.
- Забей, мистер натурал. Психология. Иногда человек срывается и делает то, что ему не по душе. Если тебе будет спокойнее, ничего не было и ничто не изменилось.
Ничто не изменилось. Пожалуй, так оно и есть.
Ничто не менялось слишком регулярно. Так, что это стало почти закономерностью. В следующий раз мы проснулись в одной постели после того, как по моей роли проехался паровым катком очередной критик. Затем после его разговора с родителями погибшей на хирургическом столе девушки. Спустя неделю просто от усталости и обреченности. Затем в день рождения. А вскоре я сам уже перестал искать причины. И пожалел об этом не сразу. Только через год. Когда, наконец, сумел преодолеть всё и медицинские диагнозы под его насмешливым недоверчивым взглядом.
- Голливуд?
Мне давно опротивел этот мир. Я уже не вижу кайфа в вечной гонке за славой и новыми ролями. Я только недавно открыл то, что меня увлекло по-настоящему, вырвав из замкнутого круга. А в этом бизнесе держало только чертово упорство.
- Съемки продлятся несколько месяцев. Но, если ты там зацепишься, это будет прорыв.
Менеджер просто сиял от счастья, а Тхе Ван вяло поаплодировал, цинично усмехнувшись.
- Вот ты и добился.
А я просто молча рассматривал текст контракта на английском и сценарий. Историческая сага. Она не пройдет незамеченной.
- Ну, ты пока изучай, а я займусь бумагами. Жду завтра к восьми у себя в офисе.
Кстати, менеджера недавно повысили. Сразу после моей первой по возвращению награды. Теперь он помощник продюсера, так как доказал свою состоятельность в выборе людей. Меня. Пожалуй, мне будет его жаль, если…
Кинув взгляд на открытый ноутбук, я несколько минут молчал.
- Забыл? Между нами ничего нет. И думать не о чем. Я соберу вещи. Не перенапрягай руки, можешь добиться регресса.
Странное ощущение. В этот раз бросили меня. По крайней мере, ощущение именно такое. С чего бы? Это было соглашение без обязательств. Просто секс, чтобы заглушить проблемы. Так?
Тогда почему мне должно быть так противно и… больно?
- Останься. Мне не на кого оставить дом.
Вялая попытка. Не те слова. Для меня последние месяцы не было проблемой оформлять мысли и образы в фразы, а сейчас, в последние минуты в Сеуле. Когда и нужно всего-то позвонить.
- Бред…
Опустив телефонную трубку, я несколько минут подбрасывал в воздухе пачку сигарет, разглядывая мобильник так, словно это он был виноват.
- Если только не на кого оставить дом… Это - аргумент. И говорил же, не перенапрягай руки!
Резко дернувшись, я изумленно уставился на стоящего в проходе с чемоданами Тхе Вана.
- Сколько там месяцев твои съемки?
Вытащив губами сигарету, я чуть слышно усмехнулся:
- Три, в лучшем случае – два с половиной.
- А как же писательство?
Чуть заметно улыбнувшись, я кивнул в сторону контракта:
- Первый "бестселлер по прогнозам" ушел в печать. Они дождутся окончания съемок. И я буду писать второй уже там. У меня целых полгода до сдачи продолжения.
Усевшись на большую походную сумку, Тхе Ван несколько минут молчал прежде, чем спросить:
- Ты вернешься в Сеул? Или ко мне?
Сделав глубокую затяжку, я виновато пожал плечами:
- Я не могу обещать. Но если я вернусь... То к тебе.
Кивнув, Тхе Ван закинул сумки в мою спальную комнату, широко улыбнувшись:
- Вот и славно. Тогда постарайся не опоздать.
На мои колени спланировало белое с золотой каймой приглашение на сольный концерт для скрипки с оркестром. От Та Ми.
У каждого путь к делу его жизни свой. Иногда они сходятся, потом расходятся. Есть ли судьба, или нет, но каждая встреча несет свой урок. И если его не забывать, существование вдруг может превратиться в жизнь.
- Ты же не любишь классическую музыку.
- Истину говоришь. Но ради того, чтобы познакомиться с ее будущим мужем-дирижером, я согласен страдать даже два часа.
Чуть заметно улыбнувшись, я поднялся, подхватывая свои вещи. К сожалению, самолету все равно, что хочется хоть на пять минут задержать этот момент и это ощущение.
- Баб не водить. – Усмехнувшись, вместо привычного прощального жеста я позволил себе подойти и осторожно поцеловать.
- Легко. Я по другой половине человечества, если не заметил.
- Половина человечества не вместится в мой дом, хоть он и просторный. Так что…
- С каких пор ты такой разговорчивый? Езжай уже, пока я не передумал и не оплатил неустойку твоим голливудским дядям за разрыв контракта.
Усмехнувшись, я пожал плечами, направляясь на выход:
- И не забудь поливать цветы и убираться!
Этого я видеть уже не мог, но больше чем уверен, что сейчас он ненавидящим взглядом рассматривает королевских размеров фикус, притащенный какой-то из моих баб и так у меня и забытый. Пожалуй, он его угробит. И я буду только рад.
URL записиОчень-очень запоздавший подарок на ДР. dance_on, солнц, прости, что так долго он до тебя добирался.
Подарок для dance_on
Название: Просто я всегда говорю правду.
Автор: Enchantress (shadow*)
Редактура: нет
Герои: оригинальные
Рейтинг: ^___^
Жанр: Слеш, повседневность, романтика
Отказ от прав и их заявление: моя трава и все последствия ее курения.
От автора: Как и обычно, бред, и не говорите, что не предупреждали.
Музыкальная композиция: Rain “Rainism”
Краткое описание: За что меня в ад? Я просто всегда говорю правду. Разве это грех?
...Шум прибрежных волн и шуршание песка под ногами. Практически безлюдный пляж – в такой дождь сюда забредают только психи и романтики. Я уже не знаю, к кому отнести меня. У нее волосы налипли на лицо, и она миленькая. Кажется, она уже тринадцатая за этот год, и вторая, чьё имя я запомнил. Ее зовут… Какая разница, как ее зовут, если завтра, или послезавтра, может, через неделю ей тоже захочется задать один и тот же вопрос, который они все задают.
- Ты меня любишь?
Сегодня.
Не будет больше смеха и ежедневных встреч. И прогулок под дождем и луной по набережной.
И не будет простуды.
- Нет.
Почему прямолинейность и честность всегда так раздражает людей?
У нее темные глаза, пожалуй, почти черные. И когда она злится, то становится похожа на героиню мелодрамы. Или ведьму. Я еще не решил, и уже не решу.
Потому что не прощаю пощечин и слёз.
- Ты просто хам! Так я и знала!
Пожав плечами, я спокойно потираю щеку, которая все еще горит от удара. Ну вот, снова придется гримировать - проклятая светлая кожа, на которой остаются следы даже от такого. Даже под загаром.
- Если знала, тогда в чем моя вина?
Почему они всегда злятся на этот вопрос, если он – логичный. И напрашивается сам собой. Проводив ее взглядом, я в очередной раз пожалел, что не послушался голоса разума и менеджера, и поперся на этот чертов пляж. Покосившись на возникшую из воздуха бутылку с чем-то явно спиртным, я перевел взгляд на парня, до этого спокойно надирашегося неподалеку на ступеньках.
- В том, что слишком популярен. Все-таки, можно автограф?
Иногда я задумываюсь, что мне пора обратиться в полицию. Он становится слишком навязчивым. Брезгливо отодвинув двумя пальцами протянутое пойло, я привычно проигнорировал и его, и его слова. Таких – словно земли под ногами. Мне плевать на них.
- Свали.
Пора отвыкать ходить поздно ночью куда бы то ни было без охраны.
Особенно, по незнакомым районам. Но в условиях жесткого графика от этого почти невозможно отвыкнуть. Потому что без вылазок в реальную жизнь кажется, что уже давно не дышишь.
Теперь лучше?
Первый удар я заблокировал руками почти рефлекторно – не по лицу. Завтра – съемки. Нельзя. Второй пришелся по корпусу и от него, кажется, внутри все свело огненной болью.
- Это тебе за мою сестру, сволочь.
А ведь предупреждали к ней не лезть. Надо же, я уже и не помню, как ее звали.
Третий удар пришелся уже не по мне.
- Я тебя не просил, - выглядел мальчишка до крайности неприглядно с синяками и кровоподтеками.
Красивая поза? Пфе. Будто я на мгновение поверил, что это было порывом души из любви. Не удивлюсь, если он сам нанял этих парней. Меня держат за идиота? Как будто он один такой умный.
- Не за что. Спасибо лишнее, - усмехнувшись, мальчишка отер рукавом кровь у губы, впервые посмотрев практически брезгливо. – И это человек, на которого я хотел быть похожим.
- Тебя не просили. Надеюсь, не разорился, пока их нанимал?
Покачав головой, парень поднялся на ноги, молча растворяясь в свете фонарей.
Ненавижу вечеринки. Ненавижу окружающих людей и себя. И график, который вынуждает быть тут.
- Надеюсь, тебе понравился мой подарок.
Ли Хьён. Точно, ее звали Ли Хьён. Или Ма Ри? Какая, к черту, разница?
Подарок?
- Надеюсь, мой брат помог тебе сбить спесь, сокол. Приятных полетов.
Мне никогда не понять женщин. Ей стало легче? Сомневаюсь. Откуда столько жестокости – я ведь даже не обманывал. Она действительно красива. Я же не клялся ее любить. Это слово не из моего лексикона.
- Кто это, милый? – а как зовут эту?
Кажется, она – пятнадцатая за этот год. Или шестнадцатая?
- А тебе есть разница? Ты, кажется, хотела попасть в высший свет? Наслаждайся.
И почему они каждый раз обижаются? Ну, хоть без пощечин. Ладно, будет семнадцатая. Может, вон та. Или эта. Противно. Почему-то не хочется уже даже этого.
Я редко извиняюсь. И перед фанатами – никогда… Интересно, что за закон жизни, когда первый и единственный достойный порыв исполнить не дают обстоятельства?
Наверное, мальчишка был бы в восторге. Это первый раз, когда я высматриваю в толпе фанатов кого-то конкретного, и никогда не нахожу. Его нет ни на обычных порожках на пляже, где я выгуливаю очередную номерную. Ни у порога дома. И больше нет привычных для выходных конвертов с открытками в почтовом ящике. Чужие – есть, а его – нет.
И от этого противно. И неприятно. Я настолько свыкся, что безобидный идиот постоянно рядом? Или во мне впервые проснулась совесть? В избалованном потомственном актере?
Бред.
Или все-таки не бред?
- О чем ты думаешь?
Брезгливо откинув руку восемнадцатой с груди, я медленно поднимаюсь. Интересно, она точно хочет знать, о чем я сейчас думаю?
- Не волнуйся, не о тебе.
Все-таки, почему они всегда, всегда, всегда обижаются на правду? И почему обзывают меня хамом? Я же просто говорю правду. Всегда.
На улице прохладно и сыро. Осень всегда такая – противная, промозглая. Вестница смерти.
- Это так и задумано, или нашлась та, которая вовремя определилась, что ты – не из ее грёз, в отличии от прочих идиотов? – надо же.
У судьбы странное чувство юмора – ему надо было попасться на моем пути ровно тогда, когда зуб на зуб не попадает от холода, а до приезда менеджера с комплектом одежды остаются считанные минуты, или я плохо знаю своего начальника.
- Если я скажу, что это – парижская мода, ты же не поверишь?
Равнодушно пожав плечами, подросток скинул длинный плащ, бережно придерживая пакеты с продуктами, спокойно сообщив:
- Тебя когда-то интересовало, что я или другие меркантильные личности думают? Знаешь, я не привык кидать слова на ветер.
Вообще-то, мне это все равно. Просто я не привык, когда меня игнорируют и смотрят на меня с таким пренебрежением. Я – это Я!
Впрочем, цель остается целью.
- Я хотел извиниться. За тогда. Спасибо.
Пожав плечами, парень кивнул на протянутый плащ:
- Словами можно исправить только малое. Когда-нибудь у тебя не останется никого, кто был бы рядом, даже зная тебя. Впрочем, мне все равно.
Он будет читать лекции мне? Бред.
Отрицательно мотнув головой, я направился к алому седану менеджера, резко затормозившему у обочины, плевав на удивленные взгляды редких прохожих. Они что, мужиков в одних трусах не видели? Пусть еще скажут спасибо, что выставили после того, как я их успел надеть.
- Не твоё дело, как ты правильно заметил.
Я ненавижу дни, когда мой менеджер начинает читать нотации. Не ему говорить о прессе, не ему учить меня жить. И не ему отправлять меня к психологам. Он меня бесит. Почти всегда. Но в такие минуты – особенно.
- А если снимки попадут в газету?
Вторая стадия ярости. Вот и слюна брызжет, и он привычно вытирает ее платком. Противно.
- И? Тебе напомнить, что не далее, как несколько месяцев назад я снимался практически в порно? Думаешь, одно фото в трусах после этого что-то изменит?
Заткнулся, хотя по глазам видно, что он все еще в ярости. Если бы на мне не зарабатывались такие деньги, ты ведь уже давно выгнал бы меня? Или от меня отказался. Но продюсер сожрет тебя с кишками и не подавится, если я уйду. Наверное, это противно – ощущать свою зависимость от двадцатисемилетнего парня с дерьмовым характером. В твои-то годы.
- Не смей пить, у тебя завтра съёмки и пресс-конференция!
Пить? Это ты один стакан виски называешь пить? Это ты зря. Я не собирался сегодня напиваться. Но если настаиваешь.
Забрав со спинки кресла кожаный пиджак и накинув на плечи, я поставил стакан на журнальный столик, пожав плечами:
- Уже сегодня, и это – мои проблемы. Не лезь не в свое дело. Тебя приставили искать мне роли? Вот и ищи лучше!
- Немедленно вернись!
Мне плевать на твои крики. Сейчас будет грозное «иначе» и заминка. Нет никакого иначе. Я тебе не двадцатилетние восторженные подростки, которые пришли с улицы. Я знаю эту систему лучше вас всех, взятых вместе. Меня учили те, кого вы даже не видели. Меня баловали те руки, которые вам нет надежды даже пожать. Главное в жизни талант? Это бред для рожденных ползать. Рожденные летать знают свое место на Парнасе.
Рожденным ползать вы позволяете получать деньги, славу и положение. Я позволяю вам пользоваться заработанными мной деньгами, славой и положением.
Так было всегда. Так будет теперь. Так останется.
Так думал я до последнего. Не было причин сомневаться.
В эту ночь в MASS было особенно многолюдно. Пройти в любой из этих клубов мне не составляло труда никогда. За вход платили смертные, для персон, вроде меня, свои законы. ВИП ложе, охрана, почти бесплатный бар – главное, посветить перед публикой и пару раз быть «застуканным» прессой и признать, что эта сеть клубов – лучшее, что видел. И плевать, что от вида шелков и мехов тянет в сон. Как смешно выглядят все эти рвущиеся в звезды личности. Они действительно верят, что вон тот лысый толстяк продвинет их в большой кинематограф? Да сейчас. Известный в своих кругах тип. Завсегдатай мотелей с наивными дурами, поговаривают, иногда и с дураками. Но мне плевать. Сейчас хочется только одного – напиться. Мне никогда еще не было так противно и гадко. Надо просто кого-то снять. Плевать кого.
Я умею все, мне подвластно все. Кроме одного – я не могу справиться с боязнью одиночества. Поданное под вкусной приправой сумасшествие. Сколько было версий о моей ранимости – они так смешны. В моей жизни не было нападений фанатов матери, о которых раструбил случайной утечкой информации менеджер. И не было тяжелых суровых будней детей звезд.
Просто нельзя быть идеальным во всем. Я боюсь темноты. Пока трезв. Нелогично, безосновательно. Она страшна так же, как слепота. Все, что осталось в моей идеальной жизни – это прекрасное. Картины, природа и коллекционные куклы-модели на пару раз в постель. Если я перестану все это видеть – мой последний смысл жизни уйдет… Просто растворится вместе с необходимостью существовать.
- Твой взнос в фонд детей-сирот… Это такой жест. Ты ведь и правда очень сопереживающая личность.
Она меня раздражает. Еще больше, чем сегодняшняя… Семнадцатая? Восемнадцатая? Их пора вносить в список. Мой взнос? Что для меня эти деньги? Взамен их я получу большее – новую роль. Это бизнес, детка. Но ты же для себя сама все решила? Значит, тебе нужен сопереживающий? Это не ко мне.
Допив одним глотком коктейль, я медленно поднялся. Земля уже уплывала из-под ног, словно палуба дрейфующего в штормовом море корабля. Хорошо – еще одна рюмка дома, и будет плевать, что засыпаю один. Так как связываться с этой дурой… Увольте.
- Не интересует. Найди себе другого принца, красавица.
На непонимающий взгляд девицы я только усмехнулся. Ну да, не она сейчас из кожи вон лезла, чтобы сегодня ночью выпрыгнуть из периода цветов в эру поцелуев.
На удивление моего менеджера, сколько бы я не выпил, я еще ни разу не попадал в аварию. Сегодня – не исключение. Как говорил отец, я родился водителем. И если бы не выбрал путь всей родни – кинематограф, вполне мог бы стать гонщиком «Формулы-1». Дорожники со мной не соглашались. И даже пытались отобрать права. Но успокаивались диалогом с продюсером. Кошки сыты, зайцы целы. Или как-то так.
- Чве Хан-оппа?
На издевательский голосок я среагировал не сразу. Мало ли соседок шляется под утро по улице. Важнее было попасть тремя ключами в три замочных скважины ровно:
- Что тебе?
- Вы не могли бы мне помочь?
Сколько раз говорили мне родители, что любопытство до добра не доводит? Если бы не оно, я бы не обернулся к девчонке. Заметив, что она замахнулась каким-то пузырьком, я почти рефлекторно закрыл лицо руками. Главное – глаза и лицо. Что бы это ни было. Щеку обожгло почти моментально, руки загорались болью следом за стекающими по ним каплями:
- Сдохни, ублюдок.
Наверное, этот вопль и разбудил менеджера, с недавних пор буквально переселившегося ко мне с моего же пофигизма. Дверь распахнулась, больно ударив меня по плечу и откинув к перилам собственного дома.
- Какого…
Визг на ультразвуке оборвался почти мгновенно, стоило свету из прихожей упасть на меня.
А дальше что-то невообразимое. Интересно, боль притупляется спиртным и потом придет с лихвой, или?.. Не хочется или. Сколько я провел под проточной водой? Кажется, не больше получаса – прикрыв глаза и опасаясь смотреть на руки… и на лицо, отражающееся в зеркальной стене ванной. Не страшно. Словно не с тобой. Затуманенный алкогольными спиртами разум отказывается воспринимать происшедшее.
Медики, вой сирены скорой… Пропахшая стерильностью палата. Откуда в моей размеренной жизни все это?
Увязанный повязками по самые локти, с перемотанными бинтами лицом и шеей, я молча рассматривал трясущегося менеджера и равнодушного врача. Последний мне нравился куда больше – ему было на меня плевать – искалеченный кусок мяса, который надо восстановить.
- Повреждения лица минимальны. После заживления шрам можно устранить несложной пластической операцией, как и на шее. Останется небольшой рубец. С руками сложнее. В лучшем случае, через четыре месяца он сможет вернуться в свою былую форму. Возможно.
- Четыре месяца? – сейчас смешно.
Представляешь, какой облом? Это крах. Можно ставить крест на контракт с Голливудом и их эпизодическую роль. Пффф… Была звезда. И нет звезды. Плакали ваши деньги. И с этим инвалидом вы повязаны контрактом еще на пять лет.
- Сложнее с другим. Мы еще не определились, насколько сильно повреждены связки от вдыхания паров азота. Судя по анализу вещества с одежды, это была «царская водка». Кому бы ни перешел дорогу ваш подопечный, сделал он это зря.
Следователь был таким же, как доктор. Он внушал доверие. Ему было плевать, кто перед ним. Скорее, только раздражали оклики менеджера и попытки приструнить язвительность сообщением, какой я важный. Если бы не боль, эти дни запомнились бы мне надолго. Впервые в серых буднях у меня появилось разнообразие. У меня остались мои деньги. Но на мне поставили крест. На мне! Они это сделали зря, эти репортеришки из желтой прессы. Я вернусь назло им. Обязательно, чтобы воткнуть в их вонючую пасть все некрологи моей карьере.
- У вас есть враги?
Враги? А у кого и нет?
- Есть кто-то, кто хотел бы вам навредить?
Равнодушный тон и явно заученная роль. Интересно, о чем он сейчас думает? Может, мысленно проклинает меня и мне подобных? За то, что он вынужден копаться в грязи, а живет в малюсенькой квартирке где-то на отшибе и ездит на стареньком автомобиле, а то и на велосипеде?
- Вот список тех, кто может иметь причины ему мстить, - снова вклинился менеджер, протягивая распечатки с фамилиями.
Кажется, впервые на лице инспектора появилось удивление, искреннее.
- Вы уверены?
- У него… Тяжелый характер, - словно извиняясь, менеджер замялся и опустил взгляд в пол.
На какое-то мгновение мне даже стало его жаль. В конце-концов, неплохой мужик. И попадись ему какой-то из рожденных ползать...
- Тяжелый? А у кого в наше время он легкий? Я позвоню, если что-то найду. Когда сможете говорить – свяжитесь со мной, хорошо? А пока, если не трудно, запишите на досуге ответы на эти вопросы.
Молча кивнув, я взял список вопросов в такой же распечатке и попытался улыбнуться. Вышло нелепо – за всеми этими бинтами гримасу все равно было не разглядеть.
Он появился не сразу. Расследование долго не давало плодов, количество букетов росло, охрана на входе менялась с завидной регулярностью. Прессу все так же гнали взашей. Голос упорно не желал возвращаться от хриплого и прокуренного состояния к моему обычному. Время словно попало в петлю и двигалось по спирали, запаянной своими концами. С каждым днем все меньше боли и больше надежд, но каждое утро приносит только ленивый отдых. Я не спал столько с самого рождения. Меня уже тошнило от этих стен и этих лиц. Я научился у доктора играть в Го, и мы даже подружились. Нас свел общий цинизм и отсутствие иллюзий по поводу ценности человеческой жизни. Пожалуй, это был первый случай, когда у меня появился кто-то, кого можно было назвать другом.
Он появился следом за хорошей новостью. Девчонку нашли и схватили. Оставалось подписать заявление, и дело должно было уйти в суд.
Солнце лениво грело весеннюю травку, только выбравшуюся из земли. Тхе Ван отобрал сигареты, поэтому мне оставалось только просиживать модельные штаны на скамеечке в прогулку. Благо, уж на крышу журналистов никто не допускал, и хоть тут я мог подышать свежим воздухом.
- Забери заявление?
Лениво приоткрыв глаза, я посмотрел на уборщика. Новенький. Пожалуй, я бы его и не узнал уже, если бы не напряг память.
- Ты? Не понимаю, о чем ты.
- Я понимаю, что она испортила тебе жизнь. Но она была влюблена в тебя с детства, еще когда мы жили по-соседству. Забери заявление из полиции.
Лениво пожав плечами, я только усмехнулся. По прошествии нескольких месяцев я уже и не считал, что мне испортили жизнь. Пластическая операция на лице не оставила и следа от этого происшествия. Все эти месяцы пресса трещала обо мне без умолку. Еще через месяц или два они восстановят мои руки. Да, на фортепиано мне не играть, ну да я и раньше на нем не играл. А уж отпуск длиной в столько времени. Пожалуй, это было лучшее время моей жизни. Но это не значит, что я собираюсь заниматься благотворительностью.
- Она ненормальная, и ей место в психиатрической лечебнице. Где гарантии, что завтра она не придет ко мне с ножом?
Отставив швабру, мальчишка уселся на крыше напротив, рассматривая меня так, словно собирался прямо сейчас разобрать на части и выкинуть.
- Что ты хочешь за то, чтобы не возбуждать против нее уголовное дело? Ей всего шестнадцать, и она только в этом году поступила в Университет по классу скрипки.
- И? – это становилось даже любопытным.
В конце-концов, он что, серьезно рассчитывает, что меня это волнует?
- И она моя младшая сестра. Я видел, как она сходит по тебе с ума. И старался стать таким же, как ты. Для нее. Или открыть на тебя глаза. Это моя вина. Это я показал ей все твои фото с теми девицами. Я просто хотел, чтобы она забыла о тебе и твоем чертовом обещании.
- Обещании? – сколько я себя помнил, последний раз я обещал что-то в старшей школе. И то по-пьяни.
- Твоё посещение больницы. Тогда ты обещал маленькой девочке, что обязательно дождешься, пока она вырастет, и женишься на ней.
Чертова гуманитарная миссия начинающих звезд. И почему в этой стране ты будешь популярен только при условии, что занимаешься таким бредом, как посещение больных и убогих? Но то обещание я помню. Маленькая скрипачка, которой требовалась пересадка сердца. Ее игра тогда тронула даже меня. Я и не вспоминал о ней. Потом, после того, как финансовая помощь больше не требовалась.
Сердце нехорошо подвело. Тревожный признак – какое мне дело даже до той девчонки? Но мои принципы стоят всего в этом мире. Есть единственный способ быть самим собой – всегда говорить правду. И держать слово. Жениться? По сути, почему и нет – все бабы абсолютно одинаковы.
Поднявшись и направляясь внутрь, я так же равнодушно обронил:
- Мы поженимся. Когда ей исполнится двадцать. Я не бросаю обещаний на ветер. Если она этого еще хочет.
- То есть…
Мальчишка догнал меня уже в коридоре и выглядел ошарашенно.
- Да кто тебя просит? Она большего достойна!
Устало прислонившись к стене, я скрестил руки на груди, ухмыльнувшись:
- Сигареты есть?
Мальчишка почти автоматически вытащил пачку, которую я тут же забрал с той же усмешкой:
- Курить вредно, братик. А что до того, кто и кого достоин. Как думаешь, если поднимется шумиха… Ей будет из кого выбирать?
Мальчишка заметно сник, а я направился обратно. И почему я раньше не догадался стрелять сигареты у персонала? Счастье есть.
- Зачем тебе это?
Выбравшись следом за мной на крышу, парень не торопился садиться – видимо, чтобы не упустить меня и не дать сбежать. Было бы куда и кому. При желании, я вполне могу его попросту вышвырнуть отсюда силами охраны.
- Потому что в нашем обществе человек обязан создать семью. И мне все равно, с кем. И я никогда не вру.
- А если она не захочет? – вопрос был смешным, как и этот парень.
- Ее проблемы. Найду любую другую.
- Значит, ты заберешь заявление?
Наслаждаясь курением, я позволил себе даже улыбнуться.
- А есть сомнения, что я не буду портить карьеру свадьбой с судимой?
- Не надейся сильно, что будет свадьба.
Похоже, мальчишке я нравился все меньше и меньше. Мое какое дело? Проблемы негра шерифа не интересуют.
- Не расстроюсь.
Похоже, таких сумасшедших коп еще не встречал. Зато мне удалось удивить его по крайней мере два раза.
- Если вы уверены…
- Я уверен.
Судя по всему, менеджер был готов растерзать меня собственными руками, а следователь – его прикрыть. А что, это даже смешно.
- Тогда мы закроем дело и постараемся избежать огласки. Всего доброго.
- Ты в своем уме? – проводив взглядом копа, выдал на ультразвуке менеджер.
- Да, я на ней женюсь, когда ей исполнится 20. Она моя невеста, старая история.
Похоже, менеджеру сейчас не хватало спиртного. Наверное, если бы я не был пофигистом, мне оно тоже не помешало бы.
График моей жизни изменился как-то сам и совсем незаметно. Ночные попойки вытеснили редкие встречи с Тхе Ваном за гобаном и чашкой зеленого чая. Важные и не очень деловые переговоры протекали скучно и без эксцессов. Желтая пресса перестала трепать мои похождения по бабам, хотя бы потому, что мне попросту не хватало на них времени. Тхе Ван предупреждал, что реабилитация займет много месяцев, если я хочу полностью вернуть себе послушность кистей рук. Но по итогу, она отбирала все свободные часы. Мне это было необходимо. Заменить съемки в исторических драмах и кассовых фильмах на сериалы – мелодрамы из-за того, что не в состоянии иногда даже удержать палочки в пальцах? Это был бы не я. Я рожден летать, и никому этого не изменить. Постепенно Тхе Ван перешел с практики на шаманство, и в моем доме все чаще появлялись хироманты и прочая нечисть с их иглами, травами. Но ощутимых плодов пока не давало даже это. Поврежденные сухожилия не восстанавливались.
А вскоре в моем доме поселился и сам доктор, которого в очередной раз выставил за цинизм домовладелец. Тхе Ван практически вытеснил из обители менеджера. Впрочем, тот все так же проводил у меня почти все свободное время, так что и тишины я не видел уже давно, но сейчас это не напрягало – у меня была цель, за которую впервые в жизни приходилось бороться.
Жизнь никогда не меняется сразу. Только через ломку и боль. Я не с первого дня привык к снисходительным и соболезнующим лицам, к пренебрежению от тех, кто раньше готов был лизать пятки. И если бы не здоровый цинизм нового соседа по дому, наверное, не научился бы с этим жить.
- Конечно, и эта роль – не Ромео великого Шекспира. Но все 16-летние девушки Кореи не смогут остаться равнодушными, глядя на бесконечные трезания очередного клонированного героя Ким Чве Хана.
Брезгливо откинув газету, я неуверенно взял чашку кофе, и та выскользнула из рук, оставляя на белоснежной скатерти кофейни бурое пятно.
- С каких пор ты снимаешься в порнофильмах? – равнодушно промокнув салфеткой скатерть, Тхе Ван кинул купюру, на которую можно было купить десяток скатертей, девице-официантке, ухмыльнувшись в ответ на моё раздражение.
- С тех самых, как мы встретились. Похоже, ты и есть мой черный кот.
- С утра был человеком, правда, к концу смены не уверен, что им останусь.
- Сутки? – у меня сегодня очередное прослушивание, так что трудно определиться, кто вернется меньше человеком.
- Ночная.
Последнее время мы не покупали ужин в ресторане. Рациональный и брезгливый Тхе Ван приучил всех, что есть надо то, в чем уверен. Так что готовил тот, кто возвращался с работы раньше. За исключением менеджера. У того на доступ к кухне был белый билет. Пару раз попробовав стряпню энтузиаста, мы предпочли есть мои блюда без изысков или кухни народов мира от доктора. Изредка нам готовила Та Ми, все еще нервно дергающаяся при каждом упоминании о моем здоровье. Еще неизвестно, кто воспринял известие о предстоящей свадьбе хуже – она сама, или ее брат. Несмотря на болезненное чувство ко мне, которое явно не было любовью, скорее, собственничеством и поиском опоры, при прямом разговоре о матримониальных планах девчонка уходила от ответа и попросту сбегала, что не мешало ей постепенно вживаться в роль жены. В какой-то мере, это было почти удобно. Но не в те дни, когда самому до себя... Она раздражала, как и все женщины с их сожалеющими взглядами. Иногда от их поведения у меня создавалось ощущение, что на моем лбу висит огромный транспарант: «Инвалид». А с учетом, что таковым я себя не считал...
- Я пойду, - кивнув девчонке и вызвав ей такси, я остался один на один с закупленным заранее виски и очередным отказом.
Пожалуй, самым позорным из всех. Эта роль когда-то писалась под меня. И пусть чертов меч улетел в другой конец зала из-за того, что ослабшая рука не удержала. Их лица…
Судя по тому, что ввалившийся в комнату Тхе Ван был мрачнее тучи, у того день тоже не задался.
Молча достав еще один стакан и плеснув в него щедрую порцию виски, я подвинулся, освобождая место. Обычно, чтобы довести до такого состояния циника-врача, мелочей было мало.
- Ей было восемнадцать… - обычно, о таких вещах он мог говорить только после пятой рюмки, но сегодня пробрало с восьмой.
- Никто не застрахован.
Тишина сравнялась еще двум рюмкам, прежде чем он разорвал ее спокойным и каким-то обреченным:
- Это. Была. Моя. Ошибка. Она должна была выжить.
В таком состоянии я не видел его никогда. И понятия не имел, как успокаивают и утешают. И нужно ли. Все произошло само… После еще одной бутылки.
Трудно сказать, что именно нашло на обоих. Наверное, это было просто необходимо, чтобы скинуть эмоции и стресс. Или скрепить что-то, что не было озвучено.
Поцелуи вкуса виски с привкусом табака, жалящие ласки и оставляющие отметины укусы. Всегда бывает впервые, когда ты не думаешь. В этом сексе было мало удовольствия – больше боли. И он даже не понравился физически. Неправильный, нелогичный. И в то же время вызывающий почти зависимость. Словно завершивший путь, длиной в год борьбы. Поставивший последнюю печать доверия.
Утро началось в обед, после двух таблеток алказельцера, с быстрорастворимого кофе без сахара для обоих. Тхе Ван молча курил, а я, как обычно, изучал очередной ширпотребный сценарий мыла для домохозяек.
- Зачем тебе это? Твоего состояния хватит, чтобы жить как-то иначе.
На вошедшую бесшумно Та Ми мы уставились одинаково непонимающе-презрительно. А ведь она на самом деле задавалась этим вопросом. Она сдалась бы. Рядом с ней я все больше начинал ценить встречу с Тхе Ваном. И даже происшедшее ночью уже не казалось диким и случайным.
- Мужская гордость, хоть тебе это вряд ли о чем-то говорит.
Сегодня она была какой-то слишком суетливой и неповоротливой одновременно. Поймав на подлете к полу очередной стакан, Тхе Ван не выдержал первым, поднявшись и развернувшись на каблуках, выходя из кухни. Он никогда не скрывал, что недолюбливает девчонку. А она не стремилась это изменить, выбрав позу великомученицы, которая расплачивается за свой грех. И если какое-то время назад мне было плевать, то теперь каждый ее тяжелый вздох давил к земле:
- Я заходила… Утром…
Оставив, наконец, в покое полотенце, которым вытирала посуду перед тем, как уронить на пол, девчонка всхлипнула:
- Почему ты мне не сказал раньше?
Задумчиво покосившись на будущую жену под вопросом, я протянул руку, возблагодарив богов за то, что Тхе Ван забыл свои сигареты. Я не курил уже давно. И изменял этой привычке только изредка.
- О чем именно?
- О том… - Девчонка запнулась и покраснела, явно подбирая слова.
- Что я гей? А это имеет значение? Я никогда не говорил, что женюсь на тебе по любви.
Давно меня не били бабы. Как я раньше терпел все эти истерики?
- Лучше бы ты сдох тогда! Ненавижу тебя, понял, ненавижу!
Ключи, от которых я не успел увернуться, скользнули по щеке, оставляя неглубокую царапину. Не удивлюсь, если мне придется менять дверь. Судя по грохоту, она вряд ли осталась цела.
- Интересно, почему я последним узнаю, что ты гей? – вернувшись на кухню, Тхе Ван отобрал сигарету, выкинув в приоткрытое окно, и профессиональным взглядом осмотрел царапину. – В этот раз легко отделался.
Пожав плечами, я поднялся, направляясь в душ:
- Потому что я не гей. Но ей же лучше, что она все видела. Может, наконец, вспомнит, чем мечтала заниматься всю жизнь.
- Обливать людей самопальной кислотой? – донеслось вслед с циничной усмешкой.
Врубив на полную мощность душ, я принялся с утроенной энергией смывать с тела следы его рук. Мне было противно. От того, что мне не было противно происшедшее этим утром. Хоть это и был самый дерьмовый секс в моей жизни.
- О том, что было.
Устроившийся в кресле с медицинским справочником в руках Тхе Ван усмехнулся, отмахнувшись от меня рукой.
- Забей, мистер натурал. Психология. Иногда человек срывается и делает то, что ему не по душе. Если тебе будет спокойнее, ничего не было и ничто не изменилось.
Ничто не изменилось. Пожалуй, так оно и есть.
Ничто не менялось слишком регулярно. Так, что это стало почти закономерностью. В следующий раз мы проснулись в одной постели после того, как по моей роли проехался паровым катком очередной критик. Затем после его разговора с родителями погибшей на хирургическом столе девушки. Спустя неделю просто от усталости и обреченности. Затем в день рождения. А вскоре я сам уже перестал искать причины. И пожалел об этом не сразу. Только через год. Когда, наконец, сумел преодолеть всё и медицинские диагнозы под его насмешливым недоверчивым взглядом.
- Голливуд?
Мне давно опротивел этот мир. Я уже не вижу кайфа в вечной гонке за славой и новыми ролями. Я только недавно открыл то, что меня увлекло по-настоящему, вырвав из замкнутого круга. А в этом бизнесе держало только чертово упорство.
- Съемки продлятся несколько месяцев. Но, если ты там зацепишься, это будет прорыв.
Менеджер просто сиял от счастья, а Тхе Ван вяло поаплодировал, цинично усмехнувшись.
- Вот ты и добился.
А я просто молча рассматривал текст контракта на английском и сценарий. Историческая сага. Она не пройдет незамеченной.
- Ну, ты пока изучай, а я займусь бумагами. Жду завтра к восьми у себя в офисе.
Кстати, менеджера недавно повысили. Сразу после моей первой по возвращению награды. Теперь он помощник продюсера, так как доказал свою состоятельность в выборе людей. Меня. Пожалуй, мне будет его жаль, если…
Кинув взгляд на открытый ноутбук, я несколько минут молчал.
- Забыл? Между нами ничего нет. И думать не о чем. Я соберу вещи. Не перенапрягай руки, можешь добиться регресса.
Странное ощущение. В этот раз бросили меня. По крайней мере, ощущение именно такое. С чего бы? Это было соглашение без обязательств. Просто секс, чтобы заглушить проблемы. Так?
Тогда почему мне должно быть так противно и… больно?
- Останься. Мне не на кого оставить дом.
Вялая попытка. Не те слова. Для меня последние месяцы не было проблемой оформлять мысли и образы в фразы, а сейчас, в последние минуты в Сеуле. Когда и нужно всего-то позвонить.
- Бред…
Опустив телефонную трубку, я несколько минут подбрасывал в воздухе пачку сигарет, разглядывая мобильник так, словно это он был виноват.
- Если только не на кого оставить дом… Это - аргумент. И говорил же, не перенапрягай руки!
Резко дернувшись, я изумленно уставился на стоящего в проходе с чемоданами Тхе Вана.
- Сколько там месяцев твои съемки?
Вытащив губами сигарету, я чуть слышно усмехнулся:
- Три, в лучшем случае – два с половиной.
- А как же писательство?
Чуть заметно улыбнувшись, я кивнул в сторону контракта:
- Первый "бестселлер по прогнозам" ушел в печать. Они дождутся окончания съемок. И я буду писать второй уже там. У меня целых полгода до сдачи продолжения.
Усевшись на большую походную сумку, Тхе Ван несколько минут молчал прежде, чем спросить:
- Ты вернешься в Сеул? Или ко мне?
Сделав глубокую затяжку, я виновато пожал плечами:
- Я не могу обещать. Но если я вернусь... То к тебе.
Кивнув, Тхе Ван закинул сумки в мою спальную комнату, широко улыбнувшись:
- Вот и славно. Тогда постарайся не опоздать.
На мои колени спланировало белое с золотой каймой приглашение на сольный концерт для скрипки с оркестром. От Та Ми.
У каждого путь к делу его жизни свой. Иногда они сходятся, потом расходятся. Есть ли судьба, или нет, но каждая встреча несет свой урок. И если его не забывать, существование вдруг может превратиться в жизнь.
- Ты же не любишь классическую музыку.
- Истину говоришь. Но ради того, чтобы познакомиться с ее будущим мужем-дирижером, я согласен страдать даже два часа.
Чуть заметно улыбнувшись, я поднялся, подхватывая свои вещи. К сожалению, самолету все равно, что хочется хоть на пять минут задержать этот момент и это ощущение.
- Баб не водить. – Усмехнувшись, вместо привычного прощального жеста я позволил себе подойти и осторожно поцеловать.
- Легко. Я по другой половине человечества, если не заметил.
- Половина человечества не вместится в мой дом, хоть он и просторный. Так что…
- С каких пор ты такой разговорчивый? Езжай уже, пока я не передумал и не оплатил неустойку твоим голливудским дядям за разрыв контракта.
Усмехнувшись, я пожал плечами, направляясь на выход:
- И не забудь поливать цветы и убираться!
Этого я видеть уже не мог, но больше чем уверен, что сейчас он ненавидящим взглядом рассматривает королевских размеров фикус, притащенный какой-то из моих баб и так у меня и забытый. Пожалуй, он его угробит. И я буду только рад.
@музыка: Rain - Still Believe
@настроение: гууууууд!!
-
-
22.12.2008 в 10:03-
-
31.12.2008 в 00:27С наступающим новым годом! Пусть плохое не ползет в него, а тихонько так порастет травой в этом. А в траве будут цветы. Для тебя.
Хорошее же на тебя будет работать работать и работать)
Новогодняя Елка!
-
-
31.12.2008 в 09:13спасибо тебе!))